Дело в том, что казачество было именно СОСЛОВИЕМ, и "вступить" в него было невозможно, а "выйти" - не особо стремились, поскольку - привилегий было немало...
В то же время в казачьих краях имелись т.н. "иногородние", которые казачьими правами НЕ пользовались, как хрестоматийный пример - С.М.Буденный:
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D1%83%...%B2%D0%B8%D1%87

И именно потому что он был НЕ КАЗАК "по праву рождения":

Революция уничтожила сословия (в т.ч. и казачье) - и собстно в этом главная причина великой трагедии "ломки уклада казачьей жизни", с последующими "разказачиванием" и пр... Просто получилось, что новое (советское) Государство перестало гарантировать казакам прежнее особое положение, низводя их до уровня обыкновенных крестьян, и естественно, что казаки сопротивлялись...
Т.е., Российская Империя предоставляла казакам определенные льготы в обмен на обязанность служить (причем - именно с детства до старости!). Как только исчезли и льготы, и обязанность служить - УВЫ, но от "казачьего уклада" остались разве что традиции типа песен, преданий, черкесок у кубанцев и шаровар с лампасами - у донцов... Традиции, впрочем - штука достаточно важная, они позволяют сохранять самобытность, и даже после репрессий казаки выжили как особая социальная группа, а во время ВОВ, когда понадобилась "служба", даже произошел некоторый "ренессанс" - из казаков формировали конные и пластунские части, предоставляя им моральные льготы типа традиционной формы одежды... Но потом все вернулось на круги своя: СССР не имел ни желания, ни возможности предоставить льготы, и не требовал взамен службы. Россия тоже не пошла далее экспериментов по созданию казачьих частей...
А без льгот и службы УВЫ - казачество пребывает сейчас в достаточно странном положении: нечто среднее между фольклорным ансамблем, клубом военно-исторической реконструкции, бизнес-проектом по отмыванию бабла, и обществом любителей культурно выпить на природе и наградить друг друга очередным "медальком"...
Ув. Radi возможно это не понравится, но вот такая ссылка на тему современных казаков (с позволения сказать) - там и российские, и украинские "движения", попрошу в меня не кидать валенками...
http://potsreotizm.livejournal.com/1919838...yle=mine#cutid1

Классно! Минимум две фотки - родная Удмуртия (виноват, Вятская губерния))))))) Я некоторых даже знаю... А Храм "хде бабу верстають" мы даже немножко помогали восстанавливать. Хотя, слышал, что и у нас баб стали принимать(((

Дело в том, рассуждаю, что судьба казачества была предрешена историей. Большие массы кавалерии и пехоты уже в ПМВ изжили себя, хотя в степных боях использовались в Гражданскую. Так что казаки в мирное время уже тогда годились только для колонизации неосвоенных территорий и пограничной службы.
Ясно дело, что держать такие массы вооружённых людей, великолепно владеющим воинским делом внутри страны, особенно такой как у нас, никакое правительство не позволило бы...
Разгром белых и примыкание бОльшей части казачества к оным лишь ускорил процесс. Власти нужны были не воины-крестьяне, а крестьяне, которые пополняли бы городской пролетариат и оставшиеся - пахали землю, забыв о шашках и лампасах.
В реале именно так и произошло на сегодняшний день.

Та це ж ряженые!
Чем меньше мозгов, там больше нашивок на экзотическом обмундировании.

Да уж.... (я про фотоподборку) "отпусти меня, чудо трава...."
С моей колокольни - из за подобных явлений и персонажей современные дети к такому явлению как казачество и относится с пренебрежением и неуважением...
Я не удержался, скопировал одно фото из ранее выложенных...

Это - Казак!



А вот это Что???

На первом представленном фото - казачий офицер. Судя по наградам много где служил. Терский или кубанский - сказать трудно, т.к. цвет черкески не понять(у кубанских были синие или серые, а у терцев - чёрные). Если судить по шашке, то рукоять дагестанского типа, но это не маркер.
На втором фото - чудо без перьев... Шашка у него не казачья, а драгунский клинок.

"Паноптикум - поп с балалайкой в ванне...", но, что характерно, все эти ряженые клоуны лезут именно в героические казаки-станичники, а не в слесаря и станочники...

Судя по кресту на шапке - єто типа "реконструктор", который изображает ОПОЛЧЕНЦА (а не казака))))...
Собиратель данной подборки тоже не очень разбираеццо, потому за казака принял это чудовище...

Кто был дважды генерал-майором? Граф Алексей Игнатьев
Генерал Алексей Алексеевич Игнатьев (1877-1954) приходился Николаю Павловичу Игнатьеву племянником. И по семейной традиции пошел на военно-дипломатическую службу. После русско-японской войны он был военным атташе в Дании, Швеции и Норвегии, а с 1912 года – во Франции. А.А. Игнатьев немало способствовал укреплению военного сотрудничества Российской империи и Франции, которым было суждено стать союзниками в приближавшейся Первой мировой войне.

Начавшись в августе 1914 года, война вызвала патриотический подъем во всех странах, в нее вступивших. Никто не сомневался в победе родного отечества. Оптимисты пророчили одоление супостата к Рождеству, пессимисты говорили о Пасхе.

Но довольно скоро оказалось, что ошибались все. В том числе и правители, войну начавшие. Спустя несколько месяцев после начала боевых действий фронт замер. Война стала безнадежно позиционной. Обычные попытки прорвать оборону противника неизменно терпели неудачу. Даже после жесточайшего артиллерийского обстрела любая атака захлебывалась, наткнувшись на пулеметы противника. Два пулеметчика сводили на нет все хитроумные расчеты генералов и любую залихватскую храбрость простых солдат и офицеров.

Продолжавшаяся война ужасающе изнуряла и экономику воюющих стран. Не хватало вооружений, не хватало боеприпасов. В рамках военного сотрудничества между союзниками А.А. Игнатьев размещал российские военные заказы на французских предприятиях. Он воочию видел дезорганизованность французской военной промышленности и явную коррупцию среди чиновников и подрядчиков.

Заказ на шрапнельные снаряды для самой массовой, 75-миллиметровой, пушки брать никто не хотел. Слишком уж трудоемкой была работа для небольших мастерских, на одних из которых, по воспоминаниям А.А. Игнатьева «…стучали молоты, на других вертелся десяток-другой токарных и шлифовальных станков. Сегодня у одних не хватало металла, завтра для других требовались рабочие руки, а в результате поставки первых партий снарядов задерживались»

На помощь Игнатьеву пришел Андре Ситроен (1878-1935). После войны он прославится как производитель автомобилей. Но в 1915 году он стал известен как промышленник, «накормивший» французские пушки. К середине 1915 года на бывшем капустном поле в районе набережной Жавель (всего в нескольких километрах от Эйфелевой башни) А. Ситроен построил современный завод для конвейерного производства шрапнельных снарядов калибром 75 миллиметров.

Заместитель военного министра Франции генерал Луи Баке был одним из конструкторов 75-миллиметровой пушки. Именно он посоветовал А.А. Игнатьеву обратиться к А. Ситроену с «русским» заказом. Ситроен заказ принял.

А.А. Игнатьев вспоминает разговор, происшедший в начале 1915 года:

«Вот мое предложение,– спокойно, но со всепобеждающей уверенностью заявил Ситроен, разложив передо мной план местности.– Сегодня у нас 10 марта. К 1 августа завод будет построен, и я начну сдачу шрапнелей с таким расчетом, чтобы выполнение всего заказа закончить к 1 августа 1916 года. Цена – 60 франков за снаряд. Аванс – в размере 20% с общей суммы, в обеспечение которого выдаю кроме банковских гарантий первоклассного банка по вашему выбору еще и закладную на все заводское оборудование и на земельный участок с существующим уже заводом. Прошу мне сообщить по возможности без промедления ваше решение

…Заказ был выполнен с минимальным опозданием и без единого процента брака».

Судьба генерала А.А. Игнатьева интересно закрутилась после февральской революции. В сентябре 1917 года графу, продолжавшему представлять во Франции российскую армию, было присвоено звание генерал-майора. Он был единственным человеком, имеющим право распоряжаться государственным счетом России в «Банк де Франс». На этом счету находились 225 миллионов золотых франков, предназначавшихся для закупок вооружений во Франции. После гражданской войны многие российские эмигрантские организации обхаживали графа Игнатьева с тем, чтобы он передал эти деньги им, как законным представителям России.

Поступок графа был для многих неожиданным. В 1924 году он явился к советскому торгпреду Л.Б. Красину и передал ему все деньги. Те, кто не верит в громкие слова о любви к России и истеричные клятвы в верности Родине, но зато знаком с методами НКВД, не сомневаются, что такова была цена за жизнь и за советский паспорт.

Эмиграция объявила графа А.А. Игнатьева изменником, осрамившим честь русского офицера. Мать отказала ему от дома и попросила не приходить на ее похороны «дабы не позорить семью перед кладбищенским сторожем». Родной брат Павел стрелял в Алексея. Друзья, например, Карл Маннергейм, с которым они вместе учились в Академии Генштаба, порвали с Игнатьевым всяческие отношения.

До 1937 года А.А. Игнатьев жил во Франции и числился на работе в советском торгпредстве. В 1937 году он возвращается в Россию, то есть, в Советский Союз. Здесь повторно становится генерал-майором, на этот раз – Красной армии.

Он исполняет различные «несерьезные», по его мнению, должности: работает преподавателем иностранных языков в военной академии, редактором в Воениздате. Говорят, по его совету в 1943 году в Советской Армии были введены погоны. Хотя генерал Игнатьев и выражал недовольство тем, что его знания и опыт не востребованы, но похоже, он был доволен тем, что не слишком «светился». Это позволило ему умереть не насильственной смертью.



http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-35204/

Давайте не забывать, КЕМ он был ранее (как раз ему "светиться" низзя было, при ЛЮБОЙ власти)))...
Пикуль по этому поводу вроде в тему процитировал:
"Да возвеличится Россия!
Да сгинут наши имена..."

Сообщение отредактировал VV-nik - 27.2.2013, 4:08

Большой был человек, так что Родина первична, долг, присяга вторична? Зата репрессии его миновали...

Давайте по пунктам... гр. Игнатьев присягал Родине. Он своё обязательство выполнил. Дальше продолжать уже не надо, достаточно.
ЗЫ деньги, которые он вернул России - не эмигрантские, не царские.... А собранные по полушки с народов России, это надо понимать и это понимал граф Игнатьев. А деньги у русского человека принято возвращать тому, у кого берёшь.
Так что, вполне логично и правильно. Даже на зоне за это уважают.

И именно потому что он был НЕ КАЗАК "по праву рождения":

Специально искал и спрашивал у историков. Семья Будённых не принадлежала к казачьему сословию, была бедной, крестьянской. Тем не менее, в формировании Первой конной, СМБ отдавал предпочтение не крестьянам, а выходцам из казачих семей. Почему? Да всё просто... СМБ прошёл всю ПМВ и прекрасно понимал приемущества именно казачьей конницы, в скоротечном степном бою. А будучи выходцем из казачьих мест (не принадлежа к казачьему сословию) владел оружием, конём и тактикой не хуже любого казака.
Правда, стратег он был некудышный, но чел обладал личной храбростью и мужеством. Это любой засвидельствует.

Генерал граф Игнатьев присягал в первую очередь Царю, если по присяге 17 года, то Российскому государству, оных после всего случившегося не стало, так что его выбор в пользу Советской России стал его личным, т.е. со стороны белогвардейских и эмигрантских кругов, неправомерным.


http://nnm.ru/blogs/smprofi/voinskaya_pris..._russkoy_armii/

30.08.1946. – Повешен в СССР белый генерал Григорий Михайлович Семенов, Забайкальский атаман.



Биография Григория Михайловича Семенова известна во многих подробностях. Но советская «мифология» оставила нам несколько разных версий, описывающих его арест в 1945 году в Китае. Вне всякого сомнения, достоверен опубликованный в московской газете «Труд» (25 апреля 2001 г.) рассказ младшей дочери Атамана Елизаветы Григорьевны Явцевой (урожденной Семеновой), которая присутствовала при аресте, запомнившемся ей на всю жизнь.


В октябре 1919 г. Походный атаман Дальневосточных казачьих войск, Войсковой атаман Забайкальского казачьего войска, генерал-майор Семенов был назначен Военным губернатором Забайкальской области и помощником Главнокомандующего Вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа. На подконтрольных территориях Семенов установил военную диктатуру с реставрацией имперских порядков. Задачей Белого движения считал спасение русской государственности путем восстановления в России власти Династии Романовых — и это была еще одна причина его разногласий с подконтрольными Антанте белыми вождями, которые не могли провозгласить эту цель так же открыто.
Когда в ходе отступления белых чехословаки задержали Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака, пытавшегося помешать ограблению ими Белой армии, атаман Семенов направил для его освобождения 2 пехотных полка и 3 бронепоезда, но их предательски разоружили восставшие эсеры, действовавшие уже на стороне красных. 27 декабря 1919 г. Семенов открыто обвинил представителя Антанты французского генерала Жанена в поддержке большевиков и вызвал его на дуэль, последний отмолчался. Атаман пригрозил атакой на чехословацкий поезд в случае невыдачи ими Колчака, но возможностей для этого уже не оставалось. По решению Антанты, командование Чехословацким корпусом было передано 6 января 1920 года Иркутскому большевицко-левоэсеровскому Политцентру, которому Жанен выдал адмирала Колчака. 7 февраля 1920 г. Колчак был расстрелян Иркутским ревкомом.
Последним указом Колчака от 4 января 1920 года Семенову была передана власть в Сибири. Это говорит о том, что при всех разногласиях с Семеновым Верховный Правитель считал его взгляды и политику наиболее подходящими для Белого дела. С отходом в Забайкалье остатков армии Генерального Штаба генерал-лейтенанта В. О. Каппеля (около 20 тысяч изможденных и больных офицеров, солдат и казаков), Семенов объединил командование над ними и своими войсками.
«Указ Верховного Правителя. 4-го января 1920 года, г. Нижне-Удинск.
Ввиду предрешения мною вопроса о передаче ВЕРХОВНОЙ ВСЕРОССИЙСКОЙ власти Главнокомандующему Вооруженными силами Юга РОССИИ генерал-лейтенанту Деникину, впредь до получения его указаний, в целях сохранения на нашей РОССИЙСКОЙ Восточной окраине оплота Государственности, на началах неразрывного единства со всей РОССИЕЙ:
— Предоставляю Главнокомандующему Вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского военного округа генерал-лейтенанту атаману СЕМЕНОВУ всю полноту военной и гражданской власти на всей территории РОССИЙСКОЙ Восточной окраины, объединенной РОССИЙСКОЙ ВЕРХОВНОЙ властью.
— Поручаю генерал-лейтенанту атаману СЕМЕНОВУ образовать органы государственного управления в пределах распространения его полноты власти.
Верховный Правитель адмирал Колчак, Председатель Совета Министров В. Пепеляев, Директор канцелярии Верховного Правителя генерал-майор Мартьянов».

Е. Г. Явцева рассказывает:
«В начале августа 1945 г. нам стало известно из средств местной массовой информации, что советские войска перешли границу и движутся вглубь Маньчжурии. В Дайрен войска пришли 31 августа или 1 сентября, точно не знаю, но навсегда запомнила, что задолго до них, а именно — 22 августа на аэродроме между нашим поселком и Дайреном высадился специальный десант. Это случилось так.
Во второй половине дня в небе низко пролетели и повернули в сторону аэродрома несколько самолетов с советскими опознавательными знаками. Примерно через два — два с половиной часа к нашему дому подъехал автомобиль. Из него вышли пять человек. Один из них был штатский — шофер советского консульства (мы его знали), четверо — военные, офицеры. Трое были вооружены автоматами, причем держали их на изготовку, а четвертый, майор, был с револьвером (или пистолетом) в руке.
В это время сестра Тата (Татьяна), я и наш трехлетний племянник Гриша гуляли в саду перед домом, недалеко от ворот, всегда настежь открытых. А отец с нашим братом-инвалидом Мишей сидели в тени на открытой галерее, опоясывающей дом по второму этажу. День был жаркий, я даже помню, что отец тогда был в шортах и белой футболке. Мы с сестрой, увидев военных, сразу замерли на месте, а они быстро подошли к нам, спросили строго и громко: «Где ваш отец?» Отец, видимо, все видел и вопрос услышал. Он подошел к перилам и тоже громко ответил: «Я здесь, господа офицеры!» И тут же отец велел нам проводить военных в дом.
Мы с Татой открыли парадную дверь и, как полагается, предложили офицерам войти. Но они в ответ резко и строго приказали: «Входите первыми!» — и продолжали держать автоматы наготове. Мы провели «гостей» в гостиную, где их уже ожидали отец и его старый друг, соратник по первой мировой и Гражданской — генерал-майор Е. Д. Жуковский (он всегда жил в нашей семье на правах близкого друга отца). Настороженно оглядываясь вокруг и все время держа автоматы наготове, военные вошли в гостиную.
Убедившись в том, что никакой засады нет, и что никто им не оказывают сопротивления, офицеры по приглашению отца сели и положили автоматы на колени. После этого мы с Татой вышли.
Наш брат Миша был старше нас (ему было в то время 22 года, моей сестре Тате — 17, а мне — 15 лет), он хорошо понимал, зачем пришли офицеры, и в нескольких словах все объяснил нам. Встревоженные, мы, конечно, уже были не в состоянии далеко отойти — стояли все трое поблизости у открытых дверей и прислушивались к тому, что происходит в гостиной. А там шла беседа на вполне ровных и мирных тонах, никто даже голоса не повышал. По отдельным словам и фразам мы могли понять, что разговор шел то о Второй мировой войне, то о Первой. (И та, и другая — с Германией; и царские, и, наверное, советские офицеры прошли через фронт.)
Беседовали очень долго. Уже вечерело. Гостиная, где они сидели, через арку переходила в столовую. По заведенному порядку, когда наступило время, к отцу подошел наш повар и спросил, можно ли подавать ужин. Прежде чем ответить, отец, по закону гостеприимства, предложил «гостям» отужинать. Те охотно согласились. Потом и нас позвали.
Ужинали все вместе. За большим нашим столом, кроме приезжих-военных, сидели и мы все: отец, Е. Д. Жуковский, наш брат Миша, мы с Татой и маленький внук отца — сын нашей старшей сестры Елены — Гриша. (Елена была замужем, жила в Харбине, а сына привезла к нам на лето.) Ужин был весьма скромный, какими были трапезы у всех в те военные времена. Ну и, конечно, никакого вина не было и в помине.
Я думаю, нет нужды объяснять, что все мы пережили в тот день — драматичность события очевидна. Поэтому все происходившее врезалось в память, все помнится так, будто было вчера.
За столом сидели долго, пили чай, беседовали. Когда все закончилось, кто-то из военных спросил: «Ну а каких же убеждений вы, господа, придерживаетесь сейчас?» Не ручаюсь за дословность, но отец и Жуковский единодушно ответили примерно следующее: «Все тех же, что и в гражданскую войну, — за которые у вас расстреливают. Мы — русские офицеры, мы давали присягу Вере, Царю и Отечеству, и ей, этой присяге, остались верны — революцию не приняли и боролись с большевизмом до последней возможности…»
Вскоре после этого майор (наверное, он был там главным) заявил, что им пора ехать и что отец должен поехать с ними. Мы поняли, что отец арестован. Миша, наш брат, помнится, как-то держался, а мы с Татой заплакали. Майор, увидев, что мы плачем, неожиданно стал успокаивать нас: «Не надо плакать, я вам еще привезу вашего папу, через несколько дней привезу…»
Отца офицеры увезли с собой, а Жуковского оставили, почему-то не арестовали в тот раз (хотя он тоже было засобирался).
Мы верили и не верили майору. Но на четвертый день рано утром увидели, что к нашему дому подъехал автомобиль. За рулем был тот самый майор, а рядом с ним наш отец. Больше никого с ними не было. Майор выполнил свое обещание — привез отца. И я до сих пор не понимаю и удивляюсь: зачем, почему он это сделал? Какими чувствами или соображениями он был движим?
Как бы то ни было, но весь этот день отец провел с нами. Мы помогли ему собрать необходимые вещи — смену белья, одежды и прочие мелочи. Вместе с нами все время находился и майор. Пока мы все собирали, он с интересом осматривал кабинет отца. Там был портрет последнего Русского Императора — Николая II и висела красивая икона Св. Георгия Победоносца. На комоде лежала главная награда Царя, гордость отца — именное «Золотое Георгиевское оружие» (шашка). А рядом с шашкой была шкатулка — в ней хранились остальные четырнадцать боевых наград за ту, Первую мировую войну. Тут же, на комоде, всегда стояла скромная фотография матери отца — нашей бабушки и лежал небольшой выцветший мешочек — кисет с горстью русской земли.
Потом мы все обедали, а после обеда перешли в гостиную. Майор увидел там открытое пианино, спросил, кто из нас играет, и когда все указали на меня, попросил сыграть что-нибудь… Наверное, ноты были открыты на странице, где была «Баркарола» Чайковского, потому что я хорошо помню, что сыграла именно «Баркаролу». Майор очень лестно отозвался о моей игре. И дальнейшие слова майора я тоже хорошо запомнила. Он сказал: «Вот переедете в Советский Союз и там завершите свое музыкальное образование — консерваторий там много. И не тревожьтесь — у нас в СССР по нашей сталинской конституции дети за отца не отвечают».
Вполне возможно, что майор говорил искренне. Но увы!.. Через два года и одиннадцать месяцев (24 июля 1948 г.) мы, три сестры — Елена, Татьяна и я — были арестованы, увезены в Союз, в так называемые «внутренние тюрьмы КГБ» (тогда — МГБ), а потом в Сибирь, в сталинские лагеря. Братьев наших, Вячеслава и Михаила, призвали вслед за отцом, в том же 1945 году. Всем нам, детям атамана Семенова, «дали» по 25 лет. Кроме Михаила — инвалида с детства. Его расстреляли в Уссурийске 18 марта 1947 года.
На этом наше свидание с отцом еще не закончилось. Наш дом был расположен примерно в трехстах метрах от моря. Не знаю, по чьему предложению, но отец и майор сходили туда вдвоем ближе к вечеру. Ходили недолго — искупались и вернулись.
А потом еще был вечерний чай. Отец чувствовал приближение расставания, его внутренняя тревога передавалась и нам. Это была последняя трапеза отца в своем доме в кругу семьи. После чая майор обратился к отцу по имени-отчеству и сказал, что пора ехать. Отец энергично встал из-за стола. Мы все перешли в гостиную, по русскому обычаю присели на дорогу и помолчали. Затем отец взял небольшой свой чемоданчик, и мы двинулись к выходу.
… Мы подошли к машине, стоявшей у ворот. Отец поставил чемоданчик в машину и повернулся к нам. А майор закурил и, наверное, сочувствуя, понимая напряженность момента, деликатно отошел в сторону. Отец нас по очереди перекрестил, поцеловал каждого и сказал прощальные слова. Он произнес их один раз, а у меня они всю жизнь звучат в ушах. Вот его слова: «Прощайте, дети… Я лишил вас Родины, а теперь вот возвращаю. Наверное, ценой своей жизни. Я был всегда противником большевизма, но всегда оставался русским. Я любил Россию и русским умру. А был я прав или не прав — покажет время. Живите честно. Если не сможете, не будете в силах делать добро людям, то хоть не творите зла. Живите по-христиански. Ну, прощайте…»
Потом он отвернулся, быстро сел в машину. Майор посмотрел на нас, кивнул нам, прощаясь, сел за руль — и они тронулись в путь. Больше мы отца не видели никогда. О его трагической кончине мы узнали только из газет».


Е. Г. Явцева (в центре) на поселении в одном их сибирских городов
(фотография из коллекции В. М. Сибирцевой).

Для нас, живущих в начале 21-го столетия, важны два вопроса, освещенных в этом сюжете: за что воевал с большевиками Забайкальский Атаман; и как вел себя Герой Второй Отечественной (Первой мировой) войны генерал-лейтенант Г. М. Семенов во время и после ареста, перед лицом смертельной опасности. Незаурядная личность Атамана Семенова вошла в Историю. Память о нем живет в современниках, а забайкальские казаки до сих пор называют себя семеновцами.

По поручению потомков оренбургских, уральских, сибирских, семиреченских, енисейских, забайкальских, амурских казаков, проживающих в Ново-Николаевской губернии (Новосибирской области), публикацию подготовили И. Клепов, А. Оборкин, сибирские казаки.


http://slavynka88.livejournal.com/82788.html

Сообщение отредактировал tirpiz - 28.2.2013, 6:39